берега так и нашёптывали мне взять с собой нахлыст и связать парочку стримеров. Вы ловили судаков на нахлыст? Я — нет! Конечно же, я и воблеры взял. И даже маховую удочку! Но планам не суждено было сбыться. На нашем волшебном месте к нашему приезду уже стояла пара сеток, а лобовой ветер, 7 метров в секунду, не везде давал спокойно ловить на легкие груза. Мы поездили по Мышке, в паре мест выловили несколько судачков и вернулись опять на «свое» место. Ну. И черт с ней, с сеткой. Все равно судак ловился у нас около самого берега… И мы оказались правы! Сетки были абсолютно пустыми, а судак продолжал ловиться на наши приманки около самого берега.
В этот раз я ловил более лайтовым спиннингом SeaBass Force 7–23 и, борясь с ветром, стал чаще практиковать эдакую пунктирную проводку. Спиннинг я опускал к самой воде, сматывал слабину и короткими рывками спиннинга продергивал9-граммовуючебурашку с ярко-желтымтвистером на двойнике. Затем снова подматывал слабину и повторял проводку. Поклевка ощущалась либо как внезапная остановка «пунктирной линии», либо удавалось рассмотреть поклевку при микроостановках. Удобно было таким образом облавливать прибрежную часть речки. Крупные судаки больше не ловились, поэтому двойника № 2 вполне хватало.
Мне показалось, чтоярко-желтаярезина была более заметной для судака в мутной воде, чем, скажем, белая или черная поролонка. Белый поролон быстро становился грязным. Однако, самый крупный судак польстился именно на серую поролонку! Мой товарищ успешно ловил на ярко-белыйдлинный твистер, а когда судаки изорвали приманку в клочья — начал ловить на красный.
Лобовой ветер с противоположного берега раздулчей-токостер, и на наших глазах рай, куда пришла весна, стал превращаться в ад. Пылали камыши и деревья, разгораясь с каждым новым порывом ветра, пепел летел нам в лицо, запах гари затруднял дыхание. Какой уж тут нахлыст? Мы поймали своих положенных 15–17 судачков и, снова проявив силу воли, уехали с речки.
По весенней пойме с зимними пометками…
Этой зимой я открыл для себя озеро в Волго-Ахтубинскойпойме, которому дал свое название — «Интеграл». В тот раз я поразился большим глубинам (9 метров!) на сравнительно небольшом